Sidorov
Участник
Postomania
|
| отправлено: 26-07-2011 09:24:39 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
цитата:
Nolite dare sanctum canibus; neque mittatis margaritas vestras ante porcos.. Мф.7:6 Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. |
|
| IP |
|
Sidorov
Участник
Postomania
|
| отправлено: 28-07-2011 09:31:39 | +3 (кто[3]) |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
"...налейте мне света
из дырки окна..."
"...дружи с любовью..."
"...дать всем, кто рискнул попросить..."
"...засевая небо, вытоптали поле..."
"...и паук - ржавый крест спит в золе наших звёзд..."
"...но скажи, я люблю оттого что болит,
или это болит оттого что люблю..."
"...я знаю зачем иду по земле
мне будет легко улетать..."
"...ставили на чудо, выпала беда..."
"...к свету под плетями,
к счастью - по этапу..."
Александр Башлачёв (1960 -- 1988)
http://ru.wikipedia.org/?oldid=36355295
ЗАПИСИ АВТОРСКОГО ИСПОЛНЕНИЯ
|
| Сообщение изменено Sidorov от 2011-07-28 09:34:24 |
|
| IP |
|
chita
Модератор
licq:1095
|
| отправлено: 01-08-2011 16:16:04 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
To Sidorov
Вторая ссылка не открывается.
Слушая Башлачева, не пропустите Таганский концерт - на мой взгляд, многие песни представлены там в своем наилучшем и варианте и исполнении...
p.s. Кстати в КиН есть специальная тема, посвященная музыкальной поэзии... |
| Сообщение изменено chita от 2011-08-01 16:16:56 |
|
| IP |
|
meybe 07
Участник
|
| отправлено: 07-08-2011 17:36:06 | +1 (кто[1]) |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Новая топография
1.
Было бы жаль умирать из Италии,
Сколь ее солнце ни жарь.
Что до Отчизны — мне больше не жаль ее,
Так что и в землю не жаль.
Иския, Генуя, Капуя, Падуя —
Горько бы вас покидать.
В низкое, бренное, капая, падая,
Льется с небес благодать.
А для живущего где-нибудь в Обнинске,
Себеже или Судже —
Это побег в идеальные области,
Где не достанут уже.
Боже, Мессия, какие названия —
Фоджа, Мессина, Эмилья-Романия,
Парма, Таранта, Триест!
Пышной лазаньи душа пармезания:
Жалко в Кампании тех, чья компания
Больше ее не поест.
Приговоренных, что умерли, убыли
После попоек и драк
Прочь из Вероны, Апулии, Умбрии,
А из России — никак.
Я-то слыхал барабанную дробь ее,
Видывал топь ее, Лену и Обь ее,
Себеж ее и Суджу…
Кто-нибудь скажет, что вот, русофобия...
Я ничего не скажу.
Данту мерещится круглый, с орбитами,
Каменно-пламенный ад,
Нашему ж мертвому, Богом убитому,
Смерть — это край, где никто не грубит ему,
Край, где не он виноват.
Жаль из Милана, Тосканы, Венеции,
А из Отечества — пусть.
Сердцу мила не тоска, но венец ее —
Детская, чистая грусть.
Эта слезливая, негорделивая,
Неговорливая даль,
Желтый обрыв ее, серый разлив ее —
Кажется, кается Бог, обделив ее,
Этого только и жаль.
Впрочем, мне кажется: если когда-либо,
Выслужив службу свою,
Все, кто докажет на выходе алиби,
Дружно очнутся в раю —
Он состоит вот из этого, этого:
Снега февральского соль бертолетова,
Перекись, изморось, Русь,
С шаткой лошадкою, кроткой сироткою,
Серою верою, белою водкою...
Так что еще насмотрюсь.
2.
Хорошо вращаться вокруг оси
Телескопу,
Калейдоскопу.
Интересно жить на святой Руси
Теософу,
Антропософу.
Здесь реальна вечность святых мощей
И угроза нагим остаться,
Очевидна бренность любых вещей
И надежность любых абстракций.
Я люблю приморские города,
Потому что на их примере
Постигал, насколько все ерунда,
Кроме моря, по крайней мере.
Города, где даже цепные псы,
Неподвижные, как подагра,
Постоянно смотрят цветные сны,
А хозяева и подавно.
Потому что море стоит в саду
И развешано на балконе,
И обиды с бедами наряду
Исчезают на этом фоне.
Я люблю их кроткую нищету,
Потому что она поэту
Объясняет мелочность и тщету
Всех попыток, включая эту.
Как при море город стоит такой,
Так Россия стоит при чем-то,
Из чего до смерти подать рукой,
Пядь до Бога и шаг до черта.
До того пространства ее пусты,
Что под гнетом ее свободы
Митингуют реки, кричат мосты,
Философствуют пароходы.
Ни любовь, ни злато, ни пылкий труд
Не заявятся на подмогу.
Человеку нечего делать тут,
Но какое раздолье Богу!
Если кто кому и воздвиг кумир,
То назавтра его низринул.
Здесь настолько слякотен зримый мир,
Что надежнее жить в незримом.
И один, ругаясь, в который раз
Прорубает окно в Европу,
А другой, смеясь, прижимает глаз
К телескопу,
Калейдоскопу.
Чудодей, халдей, он глядит во тьму,
Загустевшую, как повидло,
И того, что видно сейчас ему,
Ниоткуда больше не видно.
Д.Быков |
|
| IP |
|
Sidorov
Участник
Postomania
|
| отправлено: 07-08-2011 21:43:22 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
цитата:
Я люблю приморские города,
Потому что на их примере
Постигал, насколько все ерунда,
Кроме моря, по крайней мере. вспомнил, что буквально на днях в разговоре о Евпатории
на facebook я нечто аналогичное излагал: цитата:
все что у моря получает частичку его красоты
Евпатория лишь приморская не вызывает у меня тоски...
July 28 at 5:17pm |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 07-08-2011 23:24:10 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Моим силеньим ликом без прикрас
Сжился я с тем с чем подойду к могиле
Как повернулся вымолвить язык
Я буду именно когда не буду
(из бесконечного произведения Бердникова) |
|
| IP |
|
meybe 07
Участник
|
| отправлено: 24-08-2011 18:29:24 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Наталья Горбаневская
Верёвочка
* * *
Покуда снишься — снись.
Пока верёвочка не вьётся,
а взрывчатая смесь
покуда в руки не даётся.
Покуда весишь — взвесься,
не то взлетишь, как пыль,
при свете полумесяца
посеребря ковыль.
Пока тоска-тоски-тоскою
и не с руки, и не к лицу,
покуда не перетаскаю
всё тайное на улицу.
Покуда снится — как снуётся
по той, по заосинной стороне.
Кто поглядит со дна колодца?
Кто не уколется, сбегая по стерне?
* * *
Загадочны — как жизнь.
Как жизнь по эту
сторону реки.
Вяжись — не отвяжись,
Москва-река впадает в Лету,
пройдя чистилище Оки.
И огоньки
с другого берега,
призывные, манят.
Как будто там Америка
и мотыльки,
изображение монад.
Как будто ты не рад,
не рада, не уверена,
что всё. Остался взмах руки.
* * *
Суета и маята.
Маятник и суетник.
Неча жаловаться-та
на прочтённых всуе книг
авторов, которые
не имели и в виду
ваши траектории,
вашу лабуду.
* * *
Аще ухо твое соблазнится
и в тимпан заполощет зарница,
не рубить же его на корню,
не бросать же его на помойку,
а за ухом — подушку и койку,
и косилку, и серп, и стерню.
Аще око затронет зараза
пересохшей травы вырви-глаза,
всё же глаза не вырви, не рви
из орбиты, не трогай хрусталик,
ты ж не чудик, не калик-моргалик,
не умри, не замри, не моргни.
* * *
Серенький скверик в скамейках пожолклых,
серый Верленчик в худых сапожонках,
серого жемчуга дощик.
Это мой город, река и деревья,
это, цитирую, дом и деревня,
радостей малых разносчик,
горестей малых учётчик и счётчик,
по поднебесью порхающий лётчик,
бабочка в бархате тучки.
Снежная баба вздохнёт и растает,
сильно ли, слабо, а нарастает
пламечко у невезучки.
* * *
И в сумраке вечернем,
и в мороке ночном
вчерашних развлечений
не слышно за окном,
а только слышно-видно
сквозь дырочки тенёт:
Виденье, или Вильно,
и тот чудной поэт,
кто, над рекой иною,
“укрывшись под плащом”,
окутает окно моё
плетущимся плющом.
* * *
Откуда-то слиняла
и вылиняла где-то,
местами. Одеяло,
и то другого цвета.
И где теперь, Наталья,
лета и лихолетья?
И светом зазеркалья
побелены соцветья
черёмухи.
* * *
Мои сонные соседи по метро,
белопенные, с пурпурными перстами,
забежав перед дорогою в бистро,
даже дня и не начав, уже устали.
Мои бедные соседи по плане...
по планете, по планетной ли системе,
залегли, как головастики на дне,
а над ними только водорослей тени,
только заросли неведомых следов,
только отзвук, только отзыв, только зов
затянувшийся, занывшийся, затяжный,
как солдатик, никому уже не важный.
* * *
Бедный камер-юнкер,
чугунный-аржаной,
выставлен в кунсткамере
с красавицей-жаной.
Ржавая чугунка,
столыпинский вагон.
Пашет пашню Глинка,
а пишет песню он ли?
Песня онли-ю
из-под рёбер льётся.
Сменяя колею,
меняются колеса.
Колеса, не стучите,
а паровоз, постой.
Сменяются учители,
на постаментах стоя.
Бедный постамент,
уже и буквы стёрлись.
И кто на нем поставлен?
Чапаев? Пушкин? Штирлиц?..
|
|
| IP |
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 28-09-2011 16:51:32 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Уильям Батлер Йейтс. Строй чувств
© Перевод Антона Нестерова
Email: ithaca_an(a)hotmail.ru
Отличие литературы от практических руководств и научных трудов в том,
что та создается, дабы облечь плотью слова некий строй чувств, подобно тому,
как тело облекает незримую душу; и если литература призывает к себе на
службу логику доказательств, ту или иную теорию, кладези эрудиции,
утонченную наблюдательность, если кажется, что, отстаивая или ниспровергая
то или иное мнение, она доходит в своем рвении до известной горячности, -
все это преследует одну-единственную цель: тем вернее вовлечь нас в
пиршество чувств. Полагаю, что тот или иной строй чувств, то или иное
состояние души есть слуги и вестники Владыки Всего: боги древности, все еще
обитающие на своем скрытом Олимпе, или ангелы более близкой нам эпохи, что
восходят и нисходят по сияющей лестнице; а логика доказательств, теории,
эрудиция и наблюдательность автора - лишь "развоевавшиеся бесенята", как
называл их Блейк, - они не более, чем иллюзии нашей видимой преходящей
жизни, и должны служить тому или иному строю чувств, иначе нам не вкусить
вечности. Все, что можно увидеть, измерить, объяснить и понять, все, чего
можно коснуться , о чем можно спорить - для художника, наделенного даром
воображения, - лишь средство: он принадлежит жизни незримой, являя нам
каждый раз ее новое - и все же древнее - воскрешение. Мы вновь и вновь
слышим о том, что художнику следует обуздывать свои фантазии доводами
рассудка, но единственное ограничение, которое ему и впрямь следует
принимать в расчет, - таинственный инстинкт, заставляющий его творить,
научающий его прозревать бессмертный строй чувств в смертных порывах,
непоколебимую надежду в обыденном честолюбии, божественную любовь в плотском желании.
Ср. Быт. 28, 12: "И увидел во сне: вот лестница стоит на земле, а верх
ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней".
|
|
| IP |
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 28-09-2011 17:00:32 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
УИЛЬЯМ ЙЕЙТС
К СВОЕМУ СЕРДЦУ, С МОЛЬБОЙ О МУЖЕСТВЕ
Тише, сердце, тише! страх успокой;
Вспомни мудрости древней урок:
Тот, кто страшится волн и огня
И ветров, гудящих вдоль звездных дорог,
Будет волей ветра, волн и огня
Стерт без следа, ибо он чужой
Одинокому мужеству бытия.
ОН МЕЧТАЕТ О ПАРЧЕ НЕБЕС
Владей небесной я парчой
Из золота и серебра,
Рассветной и ночной парчой
Из дымки, мглы и серебра,
Перед тобой бы расстелил, -
Но у меня одни мечты.
Свои мечты я расстелил;
Не растопчи мои мечты.
ВЛЮБЛЕННЫЙ РАССКАЗЫВАЕТ О РОЗЕ, ЦВЕТУЩЕЙ В ЕГО СЕРДЦЕ
Всё, что на свете грустно, убого и безобразно:
Ребенка плач у дороги, телеги скрип за мостом,
Шаги усталого пахаря и всхлипы осени грязной —
Туманит и искажает твой образ в сердце моем.
Как много зла и печали! Я заново все перестрою -
И на холме одиноко прилягу весенним днем,
Чтоб стали земля и небо шкатулкою золотою
Для грез о прекрасной розе, цветущей в сердце моем.
|
|
| IP |
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 29-09-2011 14:49:45 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
УИЛЬЯМ ЙЕЙТС
ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ
... ...
IV
Мы, чуравшиеся лжи,
Мы, болтавшие о чести,
Как хорьки, теперь визжим,
Зубы скалим хуже бестий.
V
Высмеем гордецов,
Строивших башню из грез,
Чтобы на веки веков
В мире воздвигся Колосс,-
Шквал его сгреб и унес.
Высмеем мудрецов,
Портивших зрение за
Чтеньем громоздких томов:
Если б не эта гроза,
Кто б из них поднял глаза?
Высмеем добряков,
Тех, кто восславить дерзнул
Братство и звал земляков
К радости. Ветер подул,
Где они все? Караул!
Высмеем, так уж и быть,
Вечных насмешников зуд -
Тех, кто вольны рассмешить,
Но никого не спасут;
Каждый из нас - только шут.
VI
Буйство мчит по дорогам, буйство правит конями,
Некоторые - в гирляндах на разметавшихся гривах -
Всадниц несут прельстивых, всхрапывают и косят,
Мчатся и исчезают, рассеиваясь между холмами,
Но зло поднимает голову и вслушивается в перерывах.
Дочери Иродиады снова скачут назад.
Внезапный вихорь пыли взметнется - и прогрохочет
Эхо копыт - и снова клубящимся диким роем
В хаосе ветра слепого они пролетают вскачь;
И стоит руке безумной коснуться всадницы ночи,
Как все разражаются смехом или сердитым воем -
Что на кого накатит, ибо сброд их незряч.
И вот утихает ветер, и пыль оседает следом,
И на скакуне последнем, взгляд бессмысленный вперя
Из-под соломенной челки в неразличимую тьму,
Проносится Роберт Артисон, прельстивый и наглый демон,
Кому влюбленная леди носила павлиньи перья
И петушиные гребни крошила в жертву ему.
(Перевод Григория Кружкова)
http://www.stosvet.net/union/Kruzhkov/yeats.html |
|
| IP |
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 29-09-2011 15:47:57 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
To meybe 07
Наткнулась в паутине:
"Путешествие в Византию"
I WILL arise and go now, and go to Innisfree,
And a small cabin build there, of clay and wattles made;
Nine bean rows will I have there, a hive for the honey bee,
And live alone in the bee-loud glade.
And I shall have some peace there, for peace comes dropping slow,
Dropping from the veils of the morning to where the cricket sings;
There midnight's all a glimmer, and noon a purple glow,
And evening full of the linnet's wings.
I will arise and go now, for always night and day
I hear lake water lapping with low sounds by the shore;
While I stand on the roadway, or on the pavements gray,
I hear it in the deep heart's core.
(Встану я, и пойду, и направлюсь на Иннисфри,
И дом построю из веток, и стены обмажу глиной;
Бобы посажу на лужайке, грядку, две или три,
И в улье рой поселю пчелиный.
И там я найду покой, ибо медленно, как туман,
Сходит покой к сверчкам утренней росной пылью;
Там полночь ярко искриста, полдень жарко багрян,
А вечер - сплошные вьюрковые крылья.
Встану я и пойду, ибо в час дневной и ночной
Слышу, как шепчется берег с тихой озерной волною;
И хотя я стою на сером булыжнике мостовой,
Этот шепот со мною.
пер. А.Сергеева)
Тема поиска покоя (обычно считающаяся свойством "женской" психики) в последнее время мне стала особенно близка. За покоем непосредственно следует небытие: так, Бодлер в "Плаванье" пошёл дальше Йейтса, но не нашёл ничего, не разгадав скрытой динамики этого покоя: например, загадка Джоконды в том, что её покой находится в постоянном движении, как молекулы газа.
----------------------
У меня не получилось найти это стихотворение в переводе Кружкова. Вы не поищите? Хотелось бы сравнить. |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 14-10-2011 11:36:22 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
ИГРА
Совсем не плох и спуск с горы:
Кто бури знал, тот мудрость ценит.
Лишь одного мне жаль: игры...
Ее и мудрость не заменит.
Игра загадочней всего
И бескорыстнее на свете.
Она всегда - ни для чего,
Как ни над чем смеются дети.
Котенок возится с клубком,
Играет море в постоянство...
И всякий ведал - за рулем -
Игру бездумную с пространством.
Играет с рифмами поэт,
И пена - по краям бокала...
А здесь, на спуске, разве след -
След от игры остался малый.
Зинаида Гиппиус
|
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 14-10-2011 11:40:39 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Бывают дни: я ненавижу
Свою отчизну - мать свою.
Бывают дни: ее нет ближе,
Всем существом ее пою.
Все, все в ней противоречиво,
Двулико, двоедушно в ней,
И дева, верящая в диво
Надземное,- всего земней.
Как снег - миндаль. Миндальны зимы.
Гармошка - и колокола.
Дни дымчаты. Прозрачны дымы.
И вороны,- и сокола.
Слом Иверской часовни. Китеж.
И ругань - мать, и ласка - мать...
А вы-то тщитесь, вы хотите
Ширококрайную объять!
Я - русский сам, и что я знаю?
Я падаю. Я в небо рвусь.
Я сам себя не понимаю,
А сам я - вылитая Русь!
Игорь Северянин |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 21-10-2011 14:54:36 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Буря
От наших ног до самого горизонта
Ворочалось то, что именуется Понтом.
Раскачивая далекий парус, оно ворчало,
И взрывами брызг обрушивалось на причалы.
А нас с тобой подымала волна иная,
Мы спорили колко, себя и мир проклиная,
Друг друга почти ненавидя, надменно, гордо
Потягивали коньяк и воротили морды.
А море темнело, и бурею пахло дело.
И ты мне бросила фразу - задеть хотела,
Да чтоб побольнее - и я тебе в тон ответил.
Но шквал налетел, и слова мои вырвал ветер.
Ты бросила фразу другую, еще несносней.
Ты жаждала поединка, разлада, розни,
Ты резала по еще незажившим шрамам.
Да чайки тебя заглушили немолчным гамом.
И тут ты - я знаю! - хотела сказать такое,
После чего бы не стало у нас покоя,
После чего мы бы вряд ли выжили оба.
Но громом и градом разверзлась небес утроба.
Втянув тебя под навес, за стены и стекла,
Я только спросил: "Родная, ты не промокла?"
А волны катились, сорвавшись со всех катушек,
И небо гремело и целилось в наши души.
Но тихие ритмы джаза, слегка вздыхая,
Нас обволакивали, словно оберегали,
И ты отвернулась: "Возьми мне еще креветок!",
Как туча, громыхнувшая напоследок.
И успокоилось небо, и море стихло,
И отпустили нас темные воды Стикса,
И снова с тобой сидим мы, почти безмолвны,
На берегу Тавриды, вбирая волны.
Анатолий Лемыш |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 24-10-2011 21:27:06 | +1 (кто[1]) |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Регулярный парк
Мнение веток о свободе врастания в сад
Не совпадает с ораторскими щелчками ножниц. Цитата
О том, что каждый стебель славить Создателя рад,
Не убеждает версальских гонителей целибата
Сиреней и барбарисов. Синкопы пейзажной струи
С пантеистическим бредом в геометрическом споре
Обречены быть эскортом солярной походкой Луи,
Когда он изволит отправиться в гости к Флоре –
Конечно, не к той, что розу и рифмованный бред Камен
Ришелье подарила, а теперь – поклонница Фронды,
А к той, с которой коротко знакомы Буше и Пуссен,
Любующиеся, как ветер расчесывает ей блонды,
И примирившие Дионисов творческий дар
С Евклидовым педантизмом линеек и астролябий,
Помогая шиповнику забраться в прозрачный шар,
А жасмину – избавиться от тени безжалостно-жабьей
И стать пирамидой, где, разумеется, нет
Мумий Аменхотепа и Джосера. Но поэты
Населят ее гномами крестовопоходных лет
И состригут с неё искренние сонеты,
Где теза втекает в фабулу, где Дантов канон смягчен
Кюлотами Буало и париками Ронсара,
А каждый клочок пространства – храм или павильон
Для государственных актов, и потому – не пара
Сосенкам и дворцам на стенках китайских ваз,
Пред коими, возмущен профанированием науки,
Королевский садовник снисходительно щурит глаз
И – растерянно опускает руки.
А.М.Голов
|
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 24-10-2011 23:23:31 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Котёнок на вазе
Котёнок, убегающий на вазе
От этой кочки к этой, так прыгуч,
Что никакой конфуцианской фразе
Не зачеркнуть своею скукой луч,
Летящий из зрачков его куда-то,
Где по нефриту прыгает ручей,
Где не важны ни имена, ни дата
Прощанья с прежней сущностью своей,
А важен запах ирисов, спросонок
В курильнице свершивший ритуал,
Да этот расшалившийся котёнок,
Что бабочку Чжуанцзы не поймал.
Еще туман куделью лижет гору
И лягушата плюхаются в грязь,
И трещина судьбы по-вдоль фарфору
Гадательным расколом не прошлась.
А уж котёнку этому охота
Перемахнуть пространство без моста -
И две передних лапки ждут подлёта
Двух задних и, естественно, хвоста:
Но те, перебирая в знак печали
Шеренгу коллонад и дряблых струн,
В эпохе Троецарствия застряли
И проскользнули по ступеням Сун.
А.М.Голов |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 25-10-2011 10:46:48 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Неслышно подойди,
Негромко позови.
Созвучие груди
Дыханьем улови.
Невольно приласкай,
Не больно укори,
Чтоб серая печаль
Сгорела изнутри.
Разъединенья душ
Несуетный покой
Без жалости разрушь
Не скорбною рукой.
Нечаянно смути,
Отчаянно дразня,
Для жизни освяти
Не жившего меня.
Илья Кулёв |
|
| IP |
|
meybe 07
Участник
|
| отправлено: 13-11-2011 18:34:11 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
М.Айзенберг прям как будто у меня списал
http://www.openspace.ru/literature/projects/130/details/31750/?expand=yes#expand
Устремления и жизненные обстоятельства автора, его психика и «душа» неинтересны и не нужны стихам, если те не могут использовать их в собственных целях. Стих — организованная речь, он организует и автора.
Что такое мысль поэта? Она шире и больше того, о чем он повествует. Стихи и есть единственная в своем роде возможность небуквального высказывания. Тембр, интонация, скорость и сила звука — равноправные его участники. Они входят в контакт (и конфликт) со стиховой семантикой, сплошь и рядом ее перекрывая; сами становятся смыслом.
Это и есть поэтическое высказывание: голос не одного человека, а самого языка, места, времени (всего этого вкупе). Чтобы стихотворение выходило за рамки сообщения о хорошем/плохом самочувствии, нужен какой-то «поворот винта». При удаче — при таком «повороте винта» — стихи начинают писать себя сами и, переходя в другое состояние, становятся не частной информацией, а «родной речью».
Только заговорив от себя, стихи по-настоящему вырываются на свободу.
Без такого превращения вещь остается затянутой авторской ремаркой, слова тащатся силком, как хворосту воз. Воз и ныне там, там и останется. Это не стихи, а всего лишь слова на бумаге. |
|
| IP |
|
Атех
Участник
Ловцы снов
licq:9052
|
| отправлено: 21-11-2011 19:42:02 | +1 (кто[1]) |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
* * *
На скользком кладбище, один
Средь плит расколотых, руин,
Порвавших мраморные жилы,
Гнилых осин, —
Стою у тютчевской могилы.
Не отойти.
Вблизи Обводного, среди
Фабричных стен, прижатых тесно,
Смотри: забытая почти
"Всепоглощающая бездна".
Так вот она! Нездешний свет,
Сквозь зелень выбившийся жалко?
Изнанка жизни? Хаос? — Нет.
Сметенных лет
Изжитый мусор, просто свалка.
Какие кладбища у нас!
Их запустенье —
Отказ от жизни и отказ
От смерти, птичьих двух-трех фраз
В кустах оборванное пенье.
В полях загробных мы бредем,
Не в пурпур — в рубище одеты,
Глухим путем.
Резинку дай — мы так сотрем:
Ни строчки нашей, ни приметы.
Сто наших лет
Тысячелетним разрушеньям
Дать могут фору: столько бед
Свалилось, бомб, гасивших свет,
Звонков с ночным опустошеньем.
Уснуть, остыть.
Что ж, не цветочки ж разводить
На этом прахе и развале!
Когда б не Тютчев, может быть,
Его б совсем перепахали.
И в этом весь
Характер наш и упоенье.
И разве царство божье здесь?
И разве мертвых красит спесь?
В стихах неискренно смиренье?
Спросите Тютчева — и он
Сквозь вечный сон
Махнет рукой, пожмет плечами.
И мнится: смертный свой урон
Благословляет, между нами.
(А. Кушнер) |
|
| IP |
|
Атех
Участник
Ловцы снов
licq:9052
|
| отправлено: 22-11-2011 21:58:15 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
* * *
Сентябрь выметает широкой метлой
Жучков, паучков с паутиной сквозной,
Истерзанных бабочек, ссохшихся ос,
На сломанных крыльях разбитых стрекоз,
Их круглые линзы, бинокли, очки,
Чешуйки, распорки, густую пыльцу,
Их усики, лапки, зацепки, крючки,
Оборки, которые были к лицу.
Сентябрь выметает широкой метлой
Хитиновый мусор, наряд кружевной,
Как если б директор балетных теплиц
Очнулся — и сдунул своих танцовщиц.
Сентябрь выметает метлой со двора
За поле, за речку и дальше, во тьму,
Манжеты, застежки, плащи, веера,
Надежды на счастье, батист, бахрому.
Прощай, моя радость! До кладбища ос,
До свалки жуков, до погоста слепней,
До царства Плутона, до высохших слез,
До блеклых, в цветах, элизийских полей!
(А. Кушнер)
|
|
| IP |
|
Атех
Участник
Ловцы снов
licq:9052
|
| отправлено: 23-11-2011 21:20:18 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
* * *
Ну прощай, прощай до завтра,
Послезавтра, до зимы.
Ну прощай, прощай до марта.
Зиму порознь встретим мы.
Порознь встретим и проводим.
Ну прощай до лучших дней.
До весны. Глаза отводим.
До весны. Еще поздней.
Ну прощай, прощай до лета.
Что ж перчатку теребить?
Ну прощай до как-то, где-то,
До когда-то, может быть.
Что ж тянуть, стоять в передней.
Да и можно ль быть точней?
До черты прощай последней,
До смертельной. И за ней.
(А. Кушнер) |
|
| IP |
|
Атех
Участник
Ловцы снов
licq:9052
|
| отправлено: 23-11-2011 23:42:26 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
To meybe 07
Вчера читала его стихи разных лет. Почему-то семидесятые годы - самые сильные. До и после стихи какие-то более очевидные, что ли. Почти не восприняла.
Да, собственно, и Гандлевского лучшие стихи - там же. |
| Сообщение изменено Атех от 2011-11-23 23:45:01 |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 25-11-2011 14:53:51 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
К годовшине со дня смерти Беллы Ахмадулиной.
* * *
Я ровно в полночь возжигаю свечи
и долго жду. Уж первый час истёк.
Смеётся та, с кем ожидаю встречи:
— Я не желаю прянуть в твой силок.
Есть дом напротив.
В нём не спится лампе
и чей–то профиль на луну глядит.
Заботиться о молодом таланте
прочь от меня насмешница летит.
Прощай, моя сообщница ночная.
Играй с другим задумчивым столом.
Кофейник пуст. Я наливаю чая.
Чай хладен ко всему, что — не Цейлон.
Окно напротив скаредный соперник,
я думаю, что влюблено оно
и видит сад: террасы на ступенях
зонт кружевной был позабыт давно.
Та, что под ним гуляла по аллее,
ушла к гостям — лукавить и сиять.
Всех остальных учтивей и смелее,
ей гиацинт поднёс негоциант.
Накрыли стол под липами. Со звоном
бокалы славят праздник именин.
Той, опалённой неотрывным взором,
угодно подношенью изменить.
Она фиалки к поясу приколет.
Рыжей заката чёлка надо лбом.
Так, час за часом, ночь моя проходит.
Поэт в окне совсем не в ту влюблён.
Докукой крепостного ритуала
я тягочусь. И, что ни говори,
нет никого прекрасней Ренуара,
нет никого прелестней Самари.
Ей–ей, сбегу от барыни–привычки
и от оброка: белый лист марать.
Не лучше ль быть художником в Париже,
сидеть в кафе, вздыматься на Монмартр.
Меж тем, вернулась та, что улетала.
Брезгливым “фу!” подула на свечу.
Пролепетала: “Мне известна тайна:
он — гений. В полночь снова полечу”.
Любим двукратно сочинитель юный:
моею Музой и своей весной.
За мартовской присматриваю вьюгой.
А час какой? Ужель — в конце восьмой?
Сквозь снегопада бледную чащобу,
в засиневевшем заданном часу,
родители ведут дитятей в школу.
Я издали их шествие пасу.
Мать опоздать боится на работу,
она торопит сына и ворчит.
Но так идти не хочется ребёнку,
что еле–еле ноги он влачит.
Но вот — отдельно, мрачно, величаво
ступает мальчик, избранно один.
Сопровождать возлюбленное чадо
не смеет боязливый поводырь.
Портфеля груз его склоняет вправо.
Мал и суров детёныш–великан.
Усильем мышц он держит спину прямо.
Его робеют в игры вовлекать.
Мой взгляд остроконечен и неясен,
но выбор сделан. Так с пустых небес
свой перпендикуляр свершает ястреб,
внизу завидев обречённый блеск.
Зрачка прицелом, устремлённым сверху,
отъят, присвоен иль подарен мне,
он боле не подвластен педсовету
и лишь условно возвращён семье.
Простительна ль грабительская доблесть
того, кто хищно обирает мир,
тайник вскрывает, изымает образ,
вполне владея только тем, что мнит?
В моих глазах, всё утемняясь, зрела
такая сила властной доброты,
что не сумела знать растрата зренья,
как школьники до дома добрели.
Помечен вспышкой, упасён опекой,
кефир отвергший и ушедший спать,
да будет счастлив мальчик, мной воспетый.
Мне лишь на миг с ним довелось совпасть.
Опять я в полночь свечи возжигаю.
Опять напротив бодрствует окно.
Сегодня я луны не ожидаю:
её тяжёлой мглой заволокло.
Коль навестит меня моя летунья
для милости небрежной и скупой,
я ей скажу, что, без причин ликуя,
весь день я провела в кафе “Куполь”.
14—15 марта 1999 года
|
| Сообщение изменено lb от 2011-11-27 14:07:08 |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 27-11-2011 12:34:53 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Прегрешения вольныя и невольныя
Б.Ахмадулина
Уж сколько раз воспет мной час четвёртый
после полуночи, но почему
потылицы проворною увёрткой
от сна — пером я белый лист черню?
Я — скареда словарных одиночеств.
Затылку не прикажешь: оглянись, —
и сам он зряч. Лоб–изыскатель новшеств,
в потылице — хранится архаизм.
Я справочника не внемлю соблазнам:
от простодушной старины устав,
всё, что в родстве с добром или со благом,
он устранил отставкою: “устар.”
Душа спешит озябшею бегуньей
отринуть вздоры, вырваться из них,
в юродивой догадке слабоумной:
какой чужбины ей дерзит язык?
Гнушаясь долгой святочной неделей,
родную речь попрал и поборол
лихой злоуст, кичащийся надменной
и чужеродной кличкой “патриот”.
Я не чураюсь вольнодумных правил —
слов иноземных в гости звать пассаж:
чужак родимый, нелюдимый “паркер”
решает сам, о чём ему писать.
Всё моет мама Маню мылом... эра —
неряха возрастила и меня.
Как мне грузин собратна “дэда–эна”:
“иа наргизи” и — “иа иа”.
Это — нарцисс, это — фиалка — вот как
нюх детских зрений учится читать.
Уж пятый час вершит усердный отдых,
резвится, не желает почивать.
Ель осыпает ржавые иголки —
в чужом углу, не в отчих во снегах.
Передо мной две маленьких иконки
Казанской Божьей Матери стоят.
Чужда я притязаний и повадок —
коснуться высших таинств напрямик.
Два образка — на Рождество подарок,
вот я и пригорюнилась при них.
Свеча горит, и теплится лампада.
Смысл созерцанья от меня же скрыт.
Ночь–сочинитель не сама ль слагала
невнятный стих: то тихий всхлип, то скрип.
Захожий — не прилежный прихожанин,
твержу слова Рождественских молитв,
с языческим склоняясь обожаньем
пред ёлкою, пред идолом моим.
Дьячка потылком смладу не учёной,
и любо мне, и боязно смотреть,
как светлолик Младенец, обречённый
воскреснуть — да, но прежде — умереть.
Помилуй, Неневестная Невесто
мя, отврати измыслия кощунств,
избави от хвалы и от навета —
искательно, просительно крещусь.
Стихи — вознагражденье или плата
за все грехи? Суровая кипа
меня чуждалась: пред стеною Плача
молилась я легко, как никогда.
Записку посылая в небывалость
больших небес, о чём пеклась, о ком?
Да всё о Той, чьей речью упиваюсь,
чей обо мне вздохнёт заупокой.
Начав во здравье ночи последенной,
опять стемнился помыслов недуг.
Храм многолюдный, дуб уединенный —
тревожат, мучат, из ума нейдут.
Початого остерегаюсь года,
не грежу о дальнейших о летах.
Тишь: слышима опавшая иголка
Труд помертвевшей ели — облетать.
Перечитала неблагополучье
бессвязных строчек — сразу обо всём.
Дитя — Зиждитель, Человеколюбче,
пошли мне мирен, безмятежен сон.
Пора свести потылицу с подушкой,
чья вмятина живёт с подушкой врозь.
Как загадала — при свече потухшей
и впрямь поставить точку довелось.
18—19 января 1999 года
|
| Сообщение изменено lb от 2011-11-27 14:08:12 |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 29-11-2011 09:06:25 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
потолок
нюхать воздух и пялиться в потолок...
будто зверёныш с затёкшей луной в глазу
смотрит сон.
где тоска как молочный зуб
выпадает из пасти, и лижет клок
темноты
(словно пряник медовый).
где
антрацитовых бабочек
за плечом
слишком близкая нежность.
и ночь течёт
между пальцев
(а пальцы как вдовы
все
прячут скорбь
в плотно-чёрных
перчатках)...
вдох
в одичалой гортани. пустыня слов
сушит нёбо.
давиться
кусками снов.
нюхать воздух и пялиться в потолок...
(Маша) |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 29-11-2011 09:11:47 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Сегодня как раз годовщина...
VI. Мгновенье бытия
“На свете счастья нет...”
Нет счастья одного — бывает счастий много.
Неграмотный, — вдруг прав туманный афоризм?
Что означаешь ты, беспечных уст обмолвка?
Открой свой тайный смысл, продлись, проговорись.
Опять, перо моё, темным–темно ты пишешь,
морочишь и гневишь безгрешную тетрадь.
В угодиях ночей мой разум дик и вспыльчив,
и дважды изнурён: сам жертва и тиран.
Пусть выведет строка, как чуткий конь сквозь вьюгу,
не стану понукать, поводья опущу.
Конь — гением ноздри и мышц влеком к уюту
заветному. Куда усидчиво спешу?
Нет, это ночь спешит. Обмолвкою, увёрткой
неужто обойдусь, воззрившись на свечу?
Вот — полночь. Вот — стремглав — час наступил четвёртый.
В шестом часу пишу: довольно! спать хочу.
Сподвижник–кофеин мне шлёт привет намёка:
он презирает тех, кто завсегдатай снов.
...Нет счастья одного — бывает счастий много:
не лучшее ль из них сбывалось в шесть часов?
В Куоккале моей, где мой залив плескался
иль бледно леденел похолоданья в честь,
был у меня сосед — зелёная пластмасса —
он кротко спал всю ночь и пробуждался в шесть.
В шесть без пяти минут включала я пригодность
предмета — в дружбе быть. Спросонок поворчав,
он исполнял свой долг, и Ленинграда голос:
что — ровно шесть часов — меня оповещал.
Возглавие стола — возлюбленная лампа —
вновь припекала лоб и черновик ночной.
Кот глаз приоткрывал. И не было разлада
меж лампой и душой, меж счастием и мной.
За пристальным окном — темно, безлюдно, лунно,
непрочной белизной очнуться мрак готов.
Уж вдосталь, через край, — но счастье к счастью льнуло,
и завтракать мы шли, сквозь сад, вдвоём с Котом.
Пригожа и свежа, нас привечала Нина.
Съев кашу, хлеб и сыр я прятала в карман.
Припасливость моя мелка, но объяснима:
залив внимал моим карманным закромам.
Хоть знают, что приду, — во взбалмошной тревоге
все чайки надо мной возреют, воскричат.
Направо от меня — чуть брезжут Териоки,
и прямо предо мной, через залив, — Кронштадт.
Я чайкам хлеб скормлю, смущаясь, что виновна
пред ненасытной их и дерзкой белизной.
Скосив зрачок ума, за мной следит ворона —
ей не впервой следить и следовать за мной.
Встреч ритуал таков: вот–вот от смеха сникну...
— Вороне как–то Бог... — нет, не могу, смеюсь,
но продолжаю: — Бог послал кусочек сыру —
и достигает сыр вороньих острых уст.
Налюбовавшись всласть её громоздкой статью,
но всласть не угостив, скольжу домой по льду.
Есть в доме телефон. Прибавив счастье к счастью,
я говорю: — Люблю! — тому, кого люблю.
Уже роялей всех развеялась дремота.
Весь побережный дом — прилежный музыкант.
Сплошного — не дано, а кратких счастий — много,
того, что — навсегда, не смею возалкать.
Так помышляла я на милом сердцу свете.
Согласно жили врозь настольный огнь и тьма.
Пока настороже живая мысль о смерти,
спешу благословить мгновенье бытия.
(Б.Ахмадуллина) |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 29-11-2011 09:25:57 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Былые аллюзии на Ахмадулину:
У нас закраина.
Пора,
когда посмертные вершатся встречи,
когда лишь тлением очеловечен
белесый мим загасшего костра.
Как дух разволшебствленной синевы,
Ночной Гаспар в немеркнущем неоне,
сменить иглу в четвертом граммофоне
зрачком чернейшим повелели вы.
Распараллелен целокупный ритм,
реотропичны обе целестины:
в одной по ветру и носы и спины,
в другой – до ветру от избытых схим.
У вас пора. Зарайна.
Зарубоно.
Велеречивы прельности листа.
И чинквеченто редкого холста
дрожит в окне ушедшего вагона.
|
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 29-11-2011 20:42:50 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Ты говоришь - не надо плакать.
А может быть, и впрямь, и впрямь
не надо плакать - надо плавать
в холодных реках. Надо вплавь
одолевать ночную воду,
плывущую из-под руки,
чтоб даровать себе свободу
другого берега реки.
Недаром мне вздыхалось сладко
в Сибири, в чистой стороне,
где доверительно и слабо
растенья никнули ко мне.
Как привести тебе примеры
того, что делалось со мной?
Мерцают в памяти предметы
и отдают голубизной.
Байкала потаенный омут,
где среди медленной воды
посверкивая ходит омуль
и перышки его видны.
И те дома, и те сараи,
заметные на берегах,
и цвета яркого саранки,
мгновенно сникшие в руках.
И в белую полоску чудо -
внезапные бурундуки,
так испытующе и чутко
в меня вперявшие зрачки.
Так завлекала и казнила
меня тех речек глубина.
Граненая вода Кизира
была, как пламень, холодна.
И опровергнуто лукавство
мое и все слова твои
напоминающей лекарство
целебной горечью травы.
Припоминается мне снова,
что там, среди земли и ржи,
мне не пришлось сказать ни слова,
ни слова маленького лжи.
(Б.Ахмадуллина) |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 29-11-2011 21:05:17 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Продолжить повелел… быть по сему, Володя.
Мне страшно преступить незнаемый рубеж
меж вечностью и днём, где поступь новогодья
в честь поросли младой уже взяла разбег.
Мысль о тебе ясна. Созвучья слов окольны.
Мороз, а солнца нет… всё смерклось в буре-мгле.
Но был чудесный день. Ты и Марина — в Кёльне.
Так я пишу тебе вне правил буриме,
вне правил общих всех, вне зауми решенья
тебе воздать хвалу, что, как хула, скушна.
Солнце-морозен день, день твоего рожденья.
Чу — благодать небес к нам, сирым, снизошла…
***
Всё чаще голос твой… –
из чащ каких? из кущ? –
приходит в сны мои,
прощая… окликая…
Куда меня зовешь? О, знаю: не могущ
твой голос звать меня туда, где ты…
Но скушно там, где я и нет тебя. И сущ
вопрос небес ко мне: а ты – какая?
Так мучусь, брат мой, друг.
Свидания во снах – таинственная участь.
Но даже сны мои – твой неусыпный труд,
упасший жизнь мою. Позволь сказать: живучесть.
(Б.Ахмадуллина) |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 07-12-2011 09:37:25 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Письма. Яблоки. Бабочки
ОНА:
Когда ты уходишь, я говорю тебе: у меня всё будет –
ледышки, перчатки, гномики, на лодыжки
тепло говорящие. Может быть, даже – люди,
со мной засыпающие, словно на ели – шишки.
Мне будет ещё четыре. Наш возраст – горбатый флюгер.
Мне будет ещё четыре. Полмесяца. Будет почерк
врача в золотом домишке, где стены кричат белугой…
Моя одиночка ободиночила на полночи.
Моя одиночка, из которой я вру тебе, что всё будет гладко –
как заполярное небо. Как локоть у Лукоморья…
Моё одиночество жёлудем за подкладкой
болтается в пиджаке говорящем горла:
и нитки торчат – как всхлипы, которых – стыдно.
И сода-швея растерянно шов слюнявит…
…а я намолчу тебе яблоко в шкуре сидра –
такое вот старое яблоко: даже травы
не помнят его падения.
Только помним
мы – вместе с тобой, одиночкой и сухоруслом
стакана воды.
…а часы, как игрушки-пони,
качают мордахой.
Гроза головою русой
трясёт за окном.
Расширяют зрачки обои.
Ты входишь на цыпочках.
Я притворяюсь спящей.
Считаю в спине прорехи, как мышек – в поле…
Ты смотришь, не видя, в застенчиво-синий ящик…
ОН:
Девочка моя, когда я уйду, у тебя всё будет –
химия яблок, и Лукоморье, и пылкий гном,
и радуга, проплывающая в чае, как барракуда,
и ласточка, усмиряющая гром.
Когда я уйду, чуть-чуть повзрослеет пони
часистый. Затихнут мыши в соломке снов.
Останется тень синицы, которую можно не помнить.
Останется сидр в тельняшке, вращающий колесо
каких-то прохожих взглядов на спину твою, которая
тебя выдавала, когда ты спала понарошку и не стеснялась…
Останется ящик, набитый сплетнями, как Пандорами.
Может быть, останется даже жалость,
но это неправильно.
Всё будет гладко – как щёчка яблочка.
Как невидимка, зажатый дерзким дверным проёмом…
Засыпай, хорошая.
И пусть тебе снится бабочка –
дремучая, будто дрёма…
***
Так они переговаривались.
Так они писали письма, лёжа
она – на руке его, он – на реке её зарёванных одноночей…
Пара дремучих чучел…
Время наливалось яблоками, как лошадь,
и щипало за пятки, оставляя родинки или точки –
как от комариков.
Одинаковые.
Родные.
Прикипающие друг к другу, пока письма задрёманы и безмолвны…
И мечты их во сне вырастали, как города и дыни,
и вжимались друг в дружку, прячась от змеемолний.
И казалось, что всё – невыносимо гладко.
И казалось, что у этих двоих – ого-го что будет…
Только утром приходила злая фея – толстая Циферблатка.
Протыкала иглой будильника, словно – цыплёнков вуду.
Нанизывала на вертел быта.
Кипятила звонки и нервы.
Приводила за руку гномов холодной спешки…
Они переругивались.
Писали письма.
Она начинала первой
(вынашивала их, кислые, как просроченные орешки):
говорила, что ничего не будет. И поэтому для неё по пятницам всё умирает,
так что приезжай скорее, несмотря на путаные показания…
Он говорил, что ничего не будет. Что он смотрит на неё, сидя с краю.
Что у него нет пяти лап, все из которых – задние, –
чтобы танцевать ей канкан или живую польку,
чтоб вышивать ей поле, как – Шаганэ неправильной…
Письма сидели, как совы на книжных полках,
пряча под крылья клювы.
Почти что паиньки.
Письма лежали:
одёжками.
Шелухою.
Яблочной кожурой.
Соломинками для чучел.
Письма лежали тихо: как ночь – на тапочках…
Может, когда-нибудь этим двоим похэппиэндид лучше,
но пока что он иногда приходит к ней –
и ночь расцветает тёплой дремучей бабочкой…
(ICQ: 195514337 Киев) |
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 08-12-2011 18:31:52 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Осень - любви желтоглазая кошка,
рыжего вихря шальной завиток
и сенокосов хмельная окрошка,
медленным счастьем ликерный глоток…
Сочно густеют разлитые краски…
Грузен пропитанный чувствами холст…
Дней золотые посмертные маски…
Пляжей истомлено льющийся воск…
Линии жизни на листьях-ладошках
осень уводит в лиловый туман…
Солнце на синем рыжеет морошкой…
Блекнут Матисс, Ренуар и Сезанн…
Тянутся к югу мечты караваны…
Тянутся руки к любимой моей…
Тянутся лугом прохладой туманы…
Только разлука порою сильней…
Мягко взгрустнув о прошедшем украдкой,
небо набухнет прощальной слезой…
Цокает август разбитой брусчаткой -
счастье уходит к себе на постой…
Вспять не вернуть, что уже отмечталось…
Ночью не скрипнет знакомая дверь…
Только лишь грусть, что в поля расплескалась,
вдруг растревожит в надрыв коростель…
Только сквозь дали усталой сетчатки,
если вглядеться до боли порой,
можно увидеть в душе отпечатки,
как мы любили впервые с тобой…
(Юджин Папуша) |
|
| IP |
|
Атех
Участник
Ловцы снов
licq:9052
|
| отправлено: 09-12-2011 20:37:12 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
To lb
Мне кажется, стихотворение перегружено довольно штампованными образами. И то не самыми лучшими.
Сенокосы больше с летом ассоциируются.
Из всего стиха - 2-3 строчки читаемы без внутреннего протеста. 
Не так уж много можно найти шедевров, к сожалению, "в свободном поэтическом поле". |
|
| IP |
|
meybe 07
Участник
|
| отправлено: 15-12-2011 00:42:04 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
КИРЕЕВСКИЙ
1.
Колотился, колотился свет у ворот,
Подкатывался, показывался:
Сметанушка, матушка, иди на крыльцо,
Государыня-сударыня, выгляни!
Возговорит сметана черногорлая,
Возговорит сметана белобокая:
Я не постная сыть, не изюмная сыпь,
Не острожная масса творожная,
Не равняй мое дело белое
С простодушными простоквашками!
Как земля в буграх и нагориях,
Я в живых жирах и калориях.
Они не таятся – прятаются,
С боку на бок всё поворачиваются!
Кто решится ложкой столовою
Тронуть тело мое лиловое?
А ты, мой свет, едва на порог,
И все мне не впрок, и ума-то нет:
Посветишь, и я подтаиваю,
Подтаиваю да попахиваю,
А там, внизу, где жизнь шерудит,
Лягушечка малая сидит
И то гудит-надувается,
То лапами отбивается.
2.
Слеза слезу догоняет, в спину бьет,
Слеза к слезе поворачивается –
Я тебя, слезу, как судью, слежу,
Как лучина, тебе помигиваю,
Как лучина, стены покачиваю.
Слеза-дереза, удалая голова,
Давай тобою лечиться –
Ты мне книжица, я тебе чтица.
Отвечает слеза слезе:
Приходи никда, подожди в незде,
За одиночной камерой
Вернусь к тебе солью каменной.
3.
Во селении то было, в поле, в лесе,
Прокатилася карета, колесничка,
Быстроходная крылатая пролетка.
То из города едут, из Казани,
С новым годом, с богатою казною,
И будут ревизию делать:
Уж и лес населен, и поток населен,
И погост населен, и дуб не пустой,
И гуляет, наветренный, по зелени
День-деньской, обгоняющий елени.
Еще хороводы не остыли
И у плакальщиц губы не просохли,
А все, и малая Клеида,
Уже записаны в совестную книгу
И под гербовою печатью
Еле смеют рыгнуть иль почесаться.
4.
Ехала соседка на черных соболях,
Шапочка смеется, рукавицы говорят!
Поехали три поля, четвертый бугорок,
Громом грянули другу на порог.
Удвинься, сосед, удивися:
Гостейка пришла простолиса.
Поднеси ей меда на лапке,
Спать уложи на лавку.
Тут станет она сильно жаловаться:
Правда батюшкина как амбар горит,
Ласка матушкина как вода лежит,
А возжаждешь, ведру поклонишься –
Не нальешь, не напьешь, не натонешься!
5.
То, что было в танце очерчено огнем,
Отойди подальше, и сейчас горит,
Нежарко, нелепо, неугасимо,
Кривыми отчетливыми буквами.
То, что ныло в воздухе, и теперь поет,
Дергает за корень, за зубную нить,
Окают пруды, не отпуская пузырей,
Спит дорога, не стонет, не подрагивает.
За третьим тополем день убывает,
За пятым тополем тень отпадет.
За пятым тополем душа из ушей,
За третьим тополем уже не искать.
Недолго веночку на стеночке висеть,
Пора красоваться, пора и облысеть!
6.
Уж мы встанем, певички,
Все на ножки, на ножки:
Чулки крашеные
И те краденые.
Мы пойдем, постучимся
В берег синего моря,
Расступись, приоткройся,
Обнажи свои донья,
Мы споем – ты заплатишь
Дорогою ценою,
Водяною кашею, коралловой ухой,
Золотыми плоскими монетками!
Поём под водой (а вода прибывает)
Как мельница мелет (а пена белее)
Как прачки стирают (а волны стирают)
Как служба идет (а солдаты стоят).
Субботу проспишь,
Воскресенье продышишь,
Краса молодая с лица поменялась,
К бедовой головке снежок припадает.
А море храпит и копытами бьет,
На берег не хочет, деньгу не дает.
7.
А вы дары мои, дары,
Тонки, белы, полотняны,
На кого я вас покину,
Вас кому препоручу?
У подружки нет подушки,
Ей постелька – ручеек.
Моя маленькая мама
По дорожечке бежит,
Не возьмет с собой поклажи,
Не оглянется назад.
Моему родному брату
В поле негде спрятаться.
И сама я не хозяйка,
Не столяр, не самовар.
Кто дарил – не спрашивал,
Молчал, не подсказывал,
Он гремит сейчас, катится
Над дорогой грунтовой,
Ели темные снаряжает в мачты,
Над шумящими вершинами ходит,
На легкие стволы опираясь.
8.
Кто хранит заборы наши, изгороди пестрые?
Пан косматый и Пропал спорят, соревнуются.
И Пропал-то шестипал, глянешь и поежишься,
И Пан снял жупан – от козла не отличить.
Выше, выше ставьте крышу, славьте крышу новую,
Хатки, мазанки, землянки, избяные бревнышки
Обойдите, обоймите, дайте нам понятия –
Мы покажем, мы уважим, мы за все расплатимся:
Звездной ежевикой, синегубою черникой,
Перьями сорочьими, орехами лесными,
Дымчатой водою с бородою дедовской,
Черной бороздой, пожизненною пахотой.
9.
Там стоит, стоит олень
Под ракитовым кустом,
Слезы катятся по шерсти,
Кровь дымится на снегу.
Там стоит, стоит олень
Под ракитовым кустом,
И качает, и качает
Он пустую колыбель.
Там стоит, стоит олень,
Просит, не допросится,
Из-за моря-океана
Детский плач доносится.
– Я ходил по дворам, в дома заглядывал,
Я искал на воспитание ребеночка,
Выбирал себе малую деточку,
То ли мальчика, а то и девочку.
Я кормил бы дитя чистым сахаром,
Научил бы вышивать частым бисером,
Выводил гулять под передником,
Величал бы своим наследником.
А меня в толчки, а меня в тычки,
А меня с горы гнали кольями
Ваши глупые отцы-матери!
Ах, век вам, дети, в соплях ходить,
Чужих людей забавлять-сердить,
Не слышать слезы на темени,
Не знать оленьего племени!
10.
Собираются последние песни,
Бойцы невидимого фронта:
Выходят из окруженья,
По две-три строки бегут из плена,
Являются к месту встречи,
Затравленно озираясь.
Как они зачерствели,
Уже не размочить водою!
Как они одичали,
Не могут сказать по-русски.
Но старыми, умелыми руками
Они раздают патроны,
До света зрячими перстами
Они “калашников” перебирают,
Извлекают, охнув, из раны,
Глубоко засевшие буквы –
И к утру, обойдя заставы,
Они входят в бессонный город.
И молчат, пока грохочут пушки.
И молчат, пока грохочут музы.
Мария Степанова
|
|
| IP |
|
lb
Модератор
licq:3079
|
| отправлено: 15-12-2011 08:31:58 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
To meybe 07
Должно быть, очень легло на душу?
Интересно, насколько соблюдена традиция, и сколько новообразов выглядывают из старинного стиля, не имея там никаких аналогов? Чуется - немало. |
|
| IP |
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 25-12-2011 13:28:17 | +1 (кто[1]) |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Поэма любви
Вдвоем нести любовь
Нам тяжело,
Но одному мне тяжелее вдвое.
Но почему мне так не повезло?
А может, потому,
что сердце злое.
А может, потому,
Что ум глубок
И женщину
К себе не допускает.
А может, потому,
Что только Бог
Любовью
Совершенной
Обладает.
Илья Бокштейн
(1937-1999)
|
|
| IP |
|
Сообщение отправленное lb от 27-12-2011 12:37:48 скрыто модератором
|
