Reader
Участник
Interpla.net
licq:2934
|
| отправлено: 30-07-2007 17:16:43 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Многие знают Песню о встречном:
"Нас утро встречает прохладой,
нас ветром встречает река,
кудрявая, что ж ты не рада
веселому пенью гудка?"
Песня из довоенного фильма "Встречный". Композитор -- Дмитрий Шостакович, который (цитата из постановления ЦК ВКП(б)): цитата:
"...сочинял сумбур вместо музыки..." А кто написал текст? В титрах фильма об этом ни слова. Автору этих стихов, поэту Борису Корнилову, вчера исполнилось сто лет.
А прожил он втрое меньше... Песня звучала без упоминания автора слов, потому как он был объявлен врагом народа и расстрелян. Следом, в декабре 1938 года, арестовали его жену, поэтессу Ольгу Берггольц. Беременная, она полгода провела в тюрьме, где после пыток родила мертвого ребенка. И никто из тварей чекистских не ответил за эти и миллионы других подобных преступлений.
Несколько стихотворений Бориса Корнилова: цитата:
Спичка отгорела и погасла,
Мы не прикурили от неё.
А луна — сияющее масло —
Тихо уходила в бытиё.
И тогда, протягивая руку,
Думая о бедном, о своем,
Полюбил я горькую разлуку,
Без которой мы не проживем.
Будем помнить грохот на вокзале,
Беспокойный,
тягостный вокзал.
Что сказали,
что — не досказали,
Потому что поезд побежал.
Все уедем в пропасть голубую.
Скажут будущие: молод… был,
Девушку веселую любую
Как реку весеннюю любил.
Унесет она
и укачает,
И у ней ни ярости, ни зла,
А впадая в океан, не чает,
Что меня с собою унесла.
Вот и все.
Когда вы уезжали,
Я подумал,
только не сказал,
О реке подумал,
о вокзале,
О земле, похожей на вокзал… цитата:
Качка на Каспийском море
За кормою вода густая —
солона она, зелена,
неожиданно вырастая,
на дыбы поднялась она,
и, качаясь, идут валы
от Баку до Махачкалы.
Мы теперь не поём, не спорим,
мы водою увлечены —
ходят волны Каспийским морем
небывалой величины.
А потом —
затихают воды —
ночь каспийская,
мёртвая зыбь;
знаменуя красу природы,
звёзды высыпали
как сыпь;
от Махачкалы
до Баку
луны плавают на боку.
Я стою себе, успокоясь,
я насмешливо щурю глаз —
мне Каспийское море по пояс,
нипочём...
Уверяю вас.
Нас не так на земле качало, нас
мотало кругом во мгле —
качка в море берёт начало,
а бесчинствуют на земле.
Нас качало в казачьих седлах,
только стыла по жилам кровь,
мы любили девчонок подлых —
нас укачивала любовь.
Водка, что ли, ещё?
И водка —
спирт горячий,
зелёный, злой,—
нас качало в пирушках вот как —
с боку на бок
и с ног долой...
Только звёзды летят картечью,
говорят мне:
«Иди, усни...»
Дом, качаясь, идет навстречу,
сам качаешься, чёрт возьми...
Стынет соль
девятого пота
на протравленной коже спины,
и качает меня работа
лучше спирта
и лучше войны.
Что мне море?
Какое дело
мне до этой зелёной беды?
Соль тяжёлого, сбитого тела
солонее морской воды.
Что мне (спрашиваю я), если
наши зубы,
как пена, белы —
и качаются наши песни
от Баку
до Махачкалы. цитата:
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЖИЗНИ
Я нюхал казарму, я знаю устав,
я жизнь проживу по уставу:
учусь ли, стою ль на посту у застав -
везде подчинен комсоставу.
Зеленое, скучное небытие,
хотя бы кровинкою брызни,
достоинство наше - твое и мое -
в другом продолжении жизни.
Все так же качаются струи огня,
военная дует цогода,
и вывел на битву другого меня
другой осторожный комвзвода.
За ними встревожена наша страна,
где наши поля и заводы:
затронута черным и смрадным она
дыханьем военной погоды.
Что кровно и мне и тебе дорога,
сиреной приглушенно воя,
громадною силой идет на врага
по правилам тактики боя.
Врага окружая огнем и кольцом,
медлительны танки, как слизни,
идут коммунисты, немея лицом, -
мое продолжение жизни.
Я вижу такое уже наяву,
хотя моя участь иная,-
выходят бойцы, приминая траву,
меня сапогом приминая.
Но я поднимаюсь и снова расту,
темнею от моря до моря.
Я вижу земную мою красоту
без битвы, без крови, без горя.
Я вижу вдали горизонты земли -
комбайны, качаясь по краю,
ко мне, задыхаясь, идут...
Подошли.
Тогда я совсем умираю.
(1932) |
|
| IP |
|
Reader
Участник
Interpla.net
licq:2934
|
| отправлено: 30-07-2007 17:26:00 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
цитата:
Семёновские леса
Усталость тихая, вечерняя
Зовёт из гула голосов
В Нижегородскую губернию
И в синь Семёновских лесов.
Сосновый шум и смех осиновый
Опять кулигами пройдёт.
Я вечера припомню синие
И дымом пахнущий омёт.
Берёзы нежной тело белое
В руках увижу ложкаря,
И вновь непочатая, целая
Заколыхается заря.
Ты не уйдёшь, моя сосновая,
Моя любимая страна!
Когда-нибудь, но буду снова я
Бросать на землю семена.
Когда хозяйки хлопнут ставнями
И — отдых скрюченным рукам,
Я расскажу про город каменный
Седым угрюмым старикам.
Познаю вновь любовь вечернюю,
Уйдя из гула голосов
В Нижегородскую губернию,
В разбег Семёновских лесов.
1925 цитата:
Ящик моего письменного стола
Я из ряда вон выходящих
Cочинений не сочиню,
Я запрячу в далёкий ящик
То, чего не предам огню.
И, покрытые пыльным смрадом,
Потемневшие до костей,
Как покойники, лягут рядом
Клочья мягкие повестей.
Вы заглянете в стол. И вдруг вы
Отшатнётесь — тоска и страх:
Как могильные черви, буквы
Извиваются на листах.
Муха дохлая — кверху лапки,
Слюдяные крылья в пыли.
А вот в этой багровой папке
Стихотворные думы легли.
Слушай — и дребезжанье лиры
Донесётся через года
Про любовные сувениры,
Про январские холода,
Про звенящую сталь Турксиба
И «Путиловца» жирный дым,
О моём комсомоле — ибо
Я когда-то был молодым.
Осторожно, рукой не трогай —
Расползётся бумага. Тут
Всё о девушке босоногой —
Я забыл, как её зовут.
И качаюсь, большой, как тень, я,
Удаляюсь в края тишины,
На халате моём сплетенья
И цветы изображены.
И какого дьявола ради,
Одуревший от пустоты,
Я разглядываю тетради
И раскладываю листы?
Но наполнено сердце спесью,
И в зрачках моих торжество,
Потому что я слышу песню
Сочинения моего.
Вот летит она, молодая,
А какое горло у ней!
Запевают её, сидая
С маху конники на коней.
Я сижу над столом разрытым,
Песня наземь идёт с высот,
И подкованым бьёт копытом,
И железо в зубах несёт.
И дрожу от озноба весь я —
Радость мне потому дана,
Что из этого ящика песня
В люди выбилась хоть одна.
И сижу я — копаю ящик,
И ушла моя пустота.
Нет ли в нём каких завалящих,
Но таких же хороших, как та?
1933
|
| Сообщение изменено Reader от 2007-07-30 17:31:19 |
|
| IP |
|
Reader
Участник
Interpla.net
licq:2934
|
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 30-07-2007 18:33:36 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
ПОЧЕМУ ОЛЬГУ БЕРГГОЛЬЦ НАЗЫВАЛИ МАДОННОЙ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА?
16 мая 2007 Культура, искусство, история
16 мая 1910 года в Петербурге в семье обрусевшего немца врача Фридриха (Федора) Берггольца родилась дочь, которую назвали красивым русским именем – Ольга. Родители хотели, чтобы их дочь пошла по стопам отца – выучилась на доктора. Но революционные вихри внесли свои коррективы. На Невской заставе, где жили Берггольцы, постоянно что-то происходило – покой обитателям этой окраины столицы только снился.
Сразу после победы революции семье пришлось нелегко. Это раньше можно было мечтать об институте благородных девиц, Ольга же пошла в обычную трудовую школу. Но уже тогда в подростковом возрасте проявилось ее умение подмечать мелочи, из которых потом складывается что-то большее и желание выразить свои мысли в поэтической форме.
Ольге едва исполнилась пятнадцать, когда она пришла в литературное объединение рабочей молодежи «Смена». Это был просто пир для поэтов, ведь в рабочий клуб, где собирались молодые ребята, часто заглядывали такие выдающиеся поэты, как Владимир Маяковский, Эдуард Багрицкий, Иосиф Уткин. Учиться у таких мастеров, что называется, вживую, было не просто хорошей школой. Поэты помогали молодежи открыть для себя тот мир, который зачастую скрыт от нелюбопытных глаз.
Именно в «Смене» Ольга познакомилась с Борисом Корниловым, который был старше ее на три года. Борис, сын сельского учителя из нижегородской глубинки, приехал в Ленинград в конце этого же, 1925 года, с надеждой показать свои стихи Сергею Есенину. Не успел. Но о его поэзии, сочной и яркой, заговорили. Уже через год он считается самым перспективным дарованием литературного объединения.
Конечно, юная Ольга влюбилась в Бориса. А он, поначалу не очень обращавший внимание на эту хрупкую (почти светящуюся от худобы) девчушку, в конце концов, попривык к ней, а потом и ответил взаимностью на ее светлое чувство. Они вместе отправились на учебу на высшие курсы при Институте истории искусств, а потом с его, Бориса, благословления, Ольга поступила на филологический факультет Ленинградского университета.
Их семейная жизнь длилась не долго, хотя и осталась в дочери Ирине. Борис несколько «зазвездился» и объявил супруге, что они «не сошлись характерами». В 1930 году после окончания института Ольга по распределению уезжает в Казахстан, где работает корреспондентом газеты «Советская степь». Заодно она пишет свою первую книжку, которая называется «Глубинка». Она выходит в 1932 году. Уже тогда Ольга была замужем за Николаем Молчановым, с которым вместе училась в университете. А Борис, после написания песни, которая начинается со слов «Нас утро встречает прохладой» становится необычайно популярным и потихоньку спивается.
Отработав два года, Ольга возвращается в Ленинград, устраивается работать на завод «Электросила», редактором многотиражной газеты. Их союз с Николаем Молчановым рождает у Ольги столько вдохновения, что она с головой уходит в творчество.
Но черная туча уже омрачает их будущее. После убийства Кирова в Ленинграде очень неспокойно, чистки идут одна за другой. И Борис Корнилов становится одной из мишеней – особенно после того, как он «неправильно» изложил политику партии в поэтическом размышлении «Последний день Кирова». Его арестовывают, а через некоторое время черный воронок увозит в камеру и Ольгу. Официально, по ложному доносу. Скорее всего из-за давней связи с Борисом. И это несмотря на два обстоятельства: во-первых, они давно в разводе, а во-вторых, она находится на пятом месяце беременности.
А дальше – допросы, постоянные избиения, острая боль оттого, что преднамеренно бьют ногами по животу, чтобы убить ребенка. И звери в человечьем обличье добиваются своего – ребенок так и не появляется на свет.
Где найти в себе силы, чтобы пережить все это? И даже освобождение в июле 1939 года, не добавило ярких красок: «О, грозный вечер возвращенья, / когда, спаленная дотла, / душа моя не приняла / ни мира, ни освобожденья». Эти строки Ольги Берггольц из далекого 1939 года, мы узнали гораздо позже, спустя несколько десятилетий…
Но жизнь есть жизнь. Ольга нашла в себе силы не стать затворницей, не заниматься самоедством. И очень большую роль в этом сыграл Николай Молчанов, который, по словам Ольги, «своей любовью небывалой меня на жизнь и мужество обрек...» Но и это счастье оказалось очень коротким – война…
Они воевали почти рядом. Он – в промерзших окопах, она – в радиостудии, где со своими стихами почти ежедневно обращалась к героическим защитникам Ленинграда. Ее «Февральский дневник» оказался гораздо сильнее фашистских снарядов, костлявой руки голода, безвозвратности потерь. Это был вечный огонь надежды, мужества, желания жить всем смертям назло. И есть высшая справедливость в том, что именно Ольга Берггольц нашла те проникновенные строки, которые переживут ее в веках. Эти шесть слов знает каждый уважающий себя человек.
«Никто не забыт, ничто не забыто»…
Нет слов, чтобы описать то, что Ольга Берггольц сделала для осажденного Ленинграда. Ее называли ласково и «Муза» и «Мадонна блокады», но самым дорогим подарком были для нее немудреная народная фраза: «Наша Оля»… Ах, как она умела находить сердечные слова, не мудрствуя лукаво – «Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить...».
Сегодня, когда начинающие поэты спрашивают о том, как нужно писать строчки, которые могут будить лучшие чувства, мне всегда приходит на память эта строка. И я говорю: «Не надо «наворачивать» в свое произведение строки, понятные только вам. Не перегружайте поэзию «цветистостью» и такими оборотами, которые подчеркивают не вашу «ученость», а скорее безвкусие. Напишите просто: «Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить...»
Нет нужды перелистывать все страницы очень непростой жизни этой удивительной женщины. Возьмите ее стихотворения и они откроют вам совершенно другой мир. Мы часто жалуемся на жизнь – нам вечно чего-то не хватает – то денег, то времени, то человеческого отношения. Мы просто разучились ценить то, что имеем… И пусть стихи Ольги Берггольц для кого-то покажутся слишком горьким лекарством, но они нужны. Они очищают душу.
Ольга Федоровна Берггольц, к счастью, увидела самую дорогую для себя книжку «Голос Ленинграда», которая вышла к 30-летию Великой Победы. А 13 ноября 1975 года великого поэта людской скорби не стало. Именем Ольги Берггольц названа улица в Невском районе Санкт-Петербурга. На улице Рубинштейна, 7, где она жила, открыта мемориальная доска. Ещё один бронзовый барельеф её памяти установлен при входе в Дом радио.
Если вам доведется в Ленинграде побывать на Волковом кладбище, обязательно разыщите так называемые Литераторские мостки, где похоронена «Мадонна блокады». Цветы на ее могиле появляются в любое время года. Ленинградцы и спустя три десятилетия после ее кончины не забывают «свою Олю»…
|
|
| IP |
|
Божий одуванчик
Участник
Жизнь человека - это путь к Богу
|
| отправлено: 30-07-2007 18:44:26 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Разговор с соседкой.
Пятое декабря 1941 года.
Идет четвертый месяц блока-
ды. До пятого декабря воз-
душные тревоги длились по
десять — двенадцать часов.
Ленинградцы получали от 125
до 250 граммов хлеба.
Дарья Власьевна, соседка по квартире,
сядем, побеседуем вдвоем.
Знаешь, будем говорить о мире,
о желанном мире, о своем.
Вот мы прожили почти полгода,
полтораста суток длится бой.
Тяжелы страдания народа —
наши, Дарья Власьевна, с тобой.
О, ночное воющее небо,
дрожь земли, обвал невдалеке,
бедный ленинградский ломтик хлеба —
он почти не весит на руке...
Для того чтоб жить в кольце блокады,
ежедневно смертный слышать свист —
сколько силы нам, соседка, надо,
сколько ненависти и любви...
Столько, что минутами в смятенье
ты сама себя не узнаешь:
— Вынесу ли? Хватит ли терпенья?
— Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь.
Дарья Власьевна, еще немного,
день придет — над нашей головой
пролетит последняя тревога
и последний прозвучит отбой.
И какой далекой, давней-давней
нам с тобой покажется война
в миг, когда толкнем рукою ставни,
сдернем шторы черные с окна.
Пусть жилище светится и дышит,
полнится покоем и весной...
Плачьте тише, смейтесь тише, тише,
будем наслаждаться тишиной.
Будем свежий хлеб ломать руками,
темно-золотистый и ржаной.
Медленными, крупными глотками
будем пить румяное вино.
А тебе — да ведь тебе ж поставят
памятник на площади большой.
Нержавеющей, бессмертной сталью
облик твой запечатлят простой.
Вот такой же: исхудавшей, смелой,
в наскоро повязанном платке,
вот такой, когда под артобстрелом
ты идешь с кошелкою в руке.
Дарья Власьевна, твоею силой
будет вся земля обновлена.
Этой силе имя есть — Россия.
Стой же и мужайся, как она!
5 декабря 1941
* * *
Взял неласковую, угрюмую,
С бредом каторжным, с тёмной думою,
С незажившей тоскою вдовьей,
С непрошедшей старой любовью,
Не на радость взял за себя,
Не по воле взял, а любя.
(Ольга Берггольц) |
| Сообщение изменено Божий одуванчик от 2007-07-30 18:45:33 |
|
| IP |
|
Reader
Участник
Interpla.net
licq:2934
|
| отправлено: 03-08-2007 14:40:52 | |
инфо • правка • ссылка • сообщить модератору |
Витязь русского стиха
К 100-летию со дня рождения поэта Бориса Корнилова телеканал «Культура» подготовил премьеру: документальный фильм «Продолжение жизни».
Фильм был показан 29 июля в 14:25.
29 июля 2007 года исполнилось 100 лет со дня рождения Бориса Петровича Корнилова. Вероятно, знакомство со стихами и судьбой этого русского советского поэта станут откровением для многих телезрителей. Ведь даже его имя, человека, сочинившего строки
«Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Веселому пенью гудка?»,
долгое время не называлось, оставаясь под запретом. Корнилов прожил всего лишь тридцать один год.
Его кумиром в поэзии был Сергей Есенин. В 1925 году губком комсомола направил 18-летнего поэта в Ленинград, где тогда же (28 апреля 1925 года) и было опубликовано его первое стихотворение – «На моря!». В лирике раннего Корнилова ощущалась есенинские интонации, особая напевность и почти есенинская дымка тоски по родному краю. Но, как писала Ольга Берггольц (он познакомился с 16-летней Ольгой в начале 1926 года, и вскоре они поженились, но их брак оказался очень недолгим), «Корнилов испытал на себе много влияний современной ему поэзии, однако он не эпигон, не компилятор, - у него самостоятельный, самобытный, ясный свой голос»…
«Между 1907-м и 1917-м рождается генерация, которая приготовится жить при мировом коммунизме, а получит Отечественную войну. Это три витязя русского стиха – мученики Борис Корнилов и Павел Васильев, сиделец Ярослав Смеляков», - сказал Лев Аннинский в авторском цикле «Медные трубы».
На первом съезде советских писателей о Борисе Корнилове говорили уже как о надежде советской поэзии. В 1936 году его исключили из Союза советских писателей. Последние стихотворения поэта, посвященные Александру Сергеевичу Пушкину, были опубликованы за два месяца до его ареста - в марте 37-го он был арестован — по обвинению в написании и распространении «контрреволюционных произведений». 20 февраля 1938 года состоялось короткое слушание его дела Военной коллегией Верховного суда СССР, Борис Корнилов был приговорен и в тот же день расстрелян.
Более 20 лет его поэзия была запрещена, имя не произносилось - не переиздавались его стихи, поэмы… Вся страна распевала «Песню о встречном», написанную Шостаковичем на слова Бориса Корнилова, но упоминание его имени оставалось под строжайшим запретом еще два десятка лет. После ХХ съезда КПСС и речи Н.С. Хрущева на закрытом заседании «О культе личности Сталина и его преодолении» Бориса Корнилова 5 января 1957 года реабилитировали — «за отсутствием состава преступления». Были изданы его сборники поэзии, зазвучали песни на его стихи. На родине поэта - в городе Семенове Нижегородской области - был открыт мемориальный музей, установлен памятник… Он был реабилитирован, но его могилы так и не существует.
Лев Аннинский об Ольге Берггольц и Борисе Корнилове в очерке «Ольга Берггольц: "Я... ленинградская вдова"» (Журнал «Нева» - 2005, №6):
«Работа и любовь», естественно, побуждают вспомнить ближайшего к Ольге Берггольц сверстника, действительно близкого ей и по духу, и по жизни, — Ярослава Смелякова, пришедшего в поэзию из типографии (Ольга Берггольц начинала как редакционный курьер). Но судьба подставляет ей другого союзника (соузника) из знаменитой троицы «козырей бубновых» русского стиха. Это Борис Корнилов.
В момент встречи ей шестнадцать. Ему — девятнадцать.
«Я впервые увидела его, кажется, в феврале 1926 года… на одном из собраний литгруппы "Смена"… Коренастый парень с немного нависшими веками над темными, калмыцкого типа глазами, в распахнутом драповом пальтишке, в косоворотке, в кепочке, сдвинутой на самый затылок. Сильно по-волжски окая, просто, не завывая, как тогда было принято, он читал стихи…»
Дни-мальчишки,
вы ушли, хорошие,
мне оставили одни слова, —
и во сне я рыженькую лошадь
в губы мягкие расцеловал…
Корнилова прорабатывают за «есенинщину», но вряд ли по делу: валкость стиха тут чисто корниловская, а слово «хорошие», взятое напрокат из есенинского «Пугачева», поставлено в паузную позицию, совершенно особенную, и Берггольц недаром запоминает именно эту строчку.
Их брачный союз ярок и недолог. Может, оттого что не сочетаются музы. Тяжелая, скользящая стиховая походка Корнилова малосовместима с прямострунной музыкой Берггольц… впрочем, такая контрастность как раз могла бы и удержать их вместе… Но так или иначе, совместная жизнь не сложилась, и брак распался, оставив в душе Ольги Берггольц долгий и, как заметил Николай Тихонов, «мучительный и печальный след». В душе Корнилова — тоже («Ольга — ольха», эхом повторял он в стихах). В ее же поэзии поначалу вовсе ни звука, но постепенно, намеками начинает отзываться корниловский волжский паузник (Борис Корнилов родом с Волги, - прим. ред.):
Милые мои, хорошие,
неизвестные друзья,
значит, все вы были брошены
иль не найдены, как я?
Десять лет спустя после разрыва:
Ау, дорогая, лучшая,
румянец, июль, весна!
И песней моей разлучною
откликнется мне она… |
|
| IP |
|
|